Родился в 1948 г. в Хабаровске, в семье военного летчика. Раннее детство провел в Китае, первый класс отучился в Польше, начальную школу окончил в Подмосковье, десятый класс – в Карпатах, одиннадцатый – в Подмосковье. Работал токарем, окончил инфак Кубанского университета, служил в армии, вернувшись из которой, был утвержден инструктором Краснодарского крайкома ВЛКСМ. Отказавшись от карьеры партработника, три года спустя уехал в загранкомандировку в Ирак. По возвращении в 1982 г. работал в Крайсовете по туризму, затем возглавлял Краснодарское бюро путешествий и экскурсий. Был приглашен на работу в крайисполком помощником зам. председателя. Заочно получил еще одно высшее образование – экономическое.
С 1991 г. стал главным редактором частного издательства. В 1993 г. организовал телекомпанию «Ар. Старр»
Еще в 70-х гг., в Ираке, получив доступ к произведениям мировой литературы, о которых дома и мечтать не мог, стал заниматься художественными переводами. В журналах «Смена», «Кодры», «Дон», «Звезда Востока» и др. появились многочисленные публикации его переводов из С. Моэма, Дж. Стейнбека, Э. Мак-Бейна, А. Кристи и др. авторов.
В 1994 г. принят в Союз российских писателей.
Живет в Краснодаре.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ПЕРЕВОДОВ:
Агата Кристи, Двойной ключ: Рассказы. – Краснодар: Кн. изд-во, 1990.
Ф. Форсайт. День шакала: Роман. – Краснодар: кн. изд-во, 1991.
Н. Фэруэлл. Как выскочить замуж. – Краснодар: РИО Оранта, 1993.
ДЖОН СТЕЙНБЕК
Перевод с английского Сергей Раюшкин
ЗАВТРАК
Рассказ
Воспоминания об этой встрече неизменно вызывают в моей душе самые приятные чувства. Не знаю почему, но помню ее очень хорошо и нередко ловлю себя на том, что вновь и вновь мысленно возвращаюсь к ней, и каждый раз из глубины моей памяти я извлекаю все новые и новые ее подробности, и на сердце у меня становится удивительно тепло.
Раннее утро едва подсветило розовым цветом иссиня-черные горные вершины; серое небо над ними, поднимаясь все выше, постепенно темнело и полностью сливалось с чернотою ночи на западе. Над головой моей и позади меня сверкали в небе звезды.
Было холодно, не то, чтобы очень, но все же холодно. Время от времени я вынимал руки из глубоких карманов и тер их, пытаясь согреть, втягивал голову в плечи и почти не отрывал ноги от земли. Грунтовая дорога, по которой я шел, вилась по лавандовосерой в тот предрассветный час долине.
Впереди я увидел палатку, серое пятно на темном фоне. Рядом с палаткой стояла старая, ржавая печурка, оранжевое пламя сверкало в ее щелях. Серый дым вырывался из короткой трубы, столбом уносился ввысь и бесследно там исчезал.
У печи я увидел молодую женщину, совсем юную. Одета она была в выцветшую хлопчатобумажную юбку и короткую кофту. Подойдя ближе, я рассмотрел, что в согнутой руке она держала ребенка, пряча его головку от холода под кофту; ребенок сосал грудь. Мать шуровала в печи кочергой, манипулировала ржавой заслонкой, регулируя тягу, открывала дверцу духовки, заглядывая внутрь; ребенок все это время продолжал сосать, но это не мешало ей, женщина двигалась легко и изящно. Яркие языки пламени вырывались из щелей печурки и отбрасывали на палатку причудливые блики.
Я был уже рядом и ощущал запах жареной ветчины и пекущегося хлеба, самые благородные и приятные запахи из всех, что я знаю. На востоке быстро разгоралась заря. Я подошел к печи и протянул к ней руки; тепло волной разлилось по телу. Полог палатки поднялся, из нее вышли двое мужчин, один молодой, второй много старше. Одеты они были в новые синие костюмы из «дангери» с блестящими медными пуговицами. Они были похожи друг на друга, и черты их лиц были приятными.
Оба были давно не бриты; лицо молодого обрамляла темная бородка, второго – седая. Головы и руки у них были мокрые, вода стекала с волос, капли ее сверкали в жесткой щетине, блестели от воды щеки. Выпрямившись, они посмотрели на разгоравшуюся зарю, одновременно зевнули и вновь устремили взгляды на светлевшие вершины гор. Постояв так некоторое время, они обернулись и увидели меня.
– Утро, – сказал старший.
На лице его при этом не отразилось ни дружелюбия, ни неприязни.
– Утро, сэр, – ответил я.
– Утро, – сказал парень.
Вода на их лицах высыхала. Они подошли к печурке и тоже протянули к ней руки.
Женщина продолжала делать свое дело, лицо ее было обращено в другую сторону. Перевязанные тесьмою волосы ниспадали ей на спину и колебались при движениях. На большой ящик она поставила простые оловянные кружки, оловянные тарелки, положила ножи и вилки. Большое оловянное блюдо она наполнила ломтями ветчины, вынув их из кипевшего жира; ветчина шипела, скручивалась и покрывалась хрустящей корочкой. Открыв ржавую дверцу духовки, она вынула оттуда квадратный противень с большими, пышными хлебами.
Аромат горячего хлеба наполнил воздух, и мужчины с наслаждением его вдохнули.
– Господи! – с благоговением в голосе произнес парень. Старший обернулся ко мне:
– Завтракали?
– Нет.
– Тогда садитесь с нами.
Как по сигналу, мы подошли к ящику и расселись на земле вокруг него.
– Собираете хлопок? – спросил парень.
– Нет.
– Мы работаем уже двенадцать дней.
– Они даже купили себе новую одежду, – сказала, сидя на корточках у печи, женщина.
Мужчины опустили головы, посмотрели на свои костюмы, и едва уловимые улыбки тронули их губы.
Женщина поставила на ящик блюдо с ветчиной, миску с ветчинным жиром и кофейник; присела сама. Ребенок продолжал сосать ее грудь, голова его все так же была укрыта от холода кофтой. Я слышал, как он причмокивал.
Мы положили ветчину в свои тарелки, полили хлеб растопленным жиром, налили кофе, опустили в него сахар. Старший наполнил рот, прожевал и, проглотив, произнес: – Господи до чего хорошо.
– Мы хорошо едим уже двенадцать дней, – сказал парень.
Ели быстро, жадно, снова наполнили тарелки и снова ели, пока, наконец, не насытились и не согрелись. Горячий горьковатый кофе обжигал горло. Последние его капли, вместе с гущей, мы выплеснули на землю и вновь наполнили кружки.
Отблески зари приобрели красноватый оттенок, и от этого воздух казался еще холоднее. Оба мужчины сидели лицами к востоку, освещенные этим светом занимавшейся зари; я поднял глаза и в какое-то мгновение вдруг увидел в глазах старшего отражение гор в ореоле призрачного света.
Они вытряхнули остатки кофейных зерен на землю и разом поднялись.
– Пора, – сказал старший.
Младший обернулся ко мне:
– Если хотите собирать хлопок, мы можем замолвить за вас словечко.
– Нет. Мне надо идти. Спасибо за завтрак.
Старший махнул рукой.
– Не за что. Только рады были вам.
И они ушли. На востоке вовсю полыхала заря. Я снова вышел на дорогу. Вот и все. Я знаю, конечно, почему мне было так хорошо тогда. Была кроме всего прочего, в этом частичка великой красоты, я прикоснулся к ней, и теперь она согревает меня всякий раз, когда я об этом думаю.