Родился 21 апреля 1954 г. в Краснодаре. Потомственный казак. Окончил монтажный техникум и общественный университет им. Крупской (филология и литературное творчество). Служил в строительных частях на Урале и в Казахстане. Скитался по великим просторам – от Молдавии до Камчатки, от Заполярья до Закавказья, от Прибалтики до Средней Азии. Освоил более десятка рабочих специальностей. В течение полугода участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Наиболее интересные публикации – в журналах «Смена», «Молодая гвардия», «Уральский следопыт», «Рабоче-крестьянский корреспондент», «Сибирь», «Кубань», «Глагол Кавказа», «Наш современник», «Родная Кубань», в антологиях (более десяти), в коллективных поэтических сборниках. В газетах, кроме стихов публиковались журналистские материалы.
Член Союза журналистов России.
Активный участник Союза «Чернобыль». Член Союза Российских писателей с 1997 г.
Живет в Краснодаре.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ:
Кудыкины горы: Стихи. – Краснодар: Кн. изд-во, 1990.
Цвет папоротника: Стихи, поэма. – Краснодарские известия, 1999.
ОДИН
…И нет борьбы, божбы, мольбы,
И мертвый идол предо мною,
Подобно праведнику Ною –
Один.
Лишь скалы морщат лбы.
Нет колеи и нет тропы,
Не слышно даже ветра воя,
И – радуга над головою.
Как солнца луч – в глазах слепых.
И ни зверёк, ни гордый птах –
Ничто не беспокоит взгляда.
И только в сердце – маята,
Последствие души распада.
Но – ничего. Крепки устои.
Я одиночества достоин.
ДУМА
Жил казак и вольно, и безбедно:
Вина пил не из посуды медной,
Невода рвал на пудовых щуках,
Птицу в камышовых бил излуках…
Ятаган турецкий, пика шляхты –
Из-под свитки душу не достали.
В степь, где соль везут чумацким шляхом,
Вмяты клочья чужеземной стали.
Ус обвис и вылезла чуприна,
Замутилась ясная криница…
Вот тогда-то ночью, у овина
Повстречалась казаку девица.
И тогда решил казак: «Доколе
Ворону искать поживу в поле?
Дому выть ночами половицей?»
И тогда решил казак жениться:
«Всё отдам я – жемчуг и агаты…
Возведу певучие палата…
С волей распрощаюсь, как с жупаном…
Одного прошу: руки у панны».
Ночь звезду последнюю задула,
И персты девица протянула,
Согласилась (верьте иль не верьте).
А просил-то он руки у Смерти.
ОСКОЛОК
А. Ушакову
… и стряслось.
И огонь был в цене.
И свинцовый свирепствовал Молох.
И казак пригодился войне.
И ему повстречался Осколок.
«Пощади», – прошептали кусты,
Головешками шлепаясь в воду.
«Умертви!» – прорычали винты,
Гроздья смерти швырнув с небосвода.
Не расслышав мольбу и приказ,
Просвистев сквозь Пространство и Время,
Рваной кромкою бывший фугас
Черканул о казацкое темя,
Шашка, выпав из дрогнувших рук,
Остриём в чернозем угодила,
Словно стрелка «на полночь» застыла,
Превратив шар земной в плоский круг.
И с тех пор Человек недвижим,
Между жизнью и смертью (болезный),
А в мозгу лишь Осколок визжит,
Неподвластный бушующим безднам.
Наяву клок металла летит,
Свист его – вечный символ тревоги…
Не убьёт он.
И не пощадит.
Отшибет просто Память у многих.
***
Зеленая трава. Такая малость.
Но нам, привыкшим к бешенству снегов,
Она, как исполнение всего,
О чем в зеленой юности мечталось.
«Зеленая тоска», – мудрец изрек.
А знал он, скажем, Черную Кручину?
Отчаяния серую личину,
Когда надежды гаснет уголек?
Что ж, бред тот – сивый. С этим соглашусь.
И бешенство – глаза навыкат – сине.
Стыд – красный рак в житейской мешанине.
Зеленый цвет не трогайте. Прошу.
Ведь есть же шесть цветов, полутона.
Из радуг все возьмите, до кровинки.
А мне оставьте тополь у окна
Да поле Куликово. До травинки.
БАБКИНЫ ГУСИ
Николаю Постарнаку
Бабка баяла про Север,
Бабка сказывала небыль
Про снега, лиловый клевер,
Про гусей, кричащих в небе.
Фантастические были.
Царство деда-Берендея…
Бабку в доме не любили:
«Хоть бы Бог прибрал скорее!
Занялась бы лучше делом.
Лясы точишь лишь, колода!»
Бабка вечером: «Уедем,
Милый внучек, пароходом.
Поплывем старинной Русью,
К людям поплывем хорошим,
Прокричат над нами гуси,
Белой прометут порошей»…
Я принес билеты поздно –
Поминали дружно бабку:
Сыпали слова, что звезды,
На ее пустую лавку,
Ели, пили, бились в чувствах,
И крестились, руки жали.
В блюде с квашеной капустой
Гуси бабкины лежали.
Закурил, захлопнув двери.
Скоро осень – то-то грустно.
Кто-куда, а я – на Север,
Где платком по небу гуси.