Родился 9 ноября 1952 г. в городе Сусуман Магаданской области, в семье шахтера. Детство и юность провел на Кубани, в пос. нефтяников Кутаис. После службы в армии работал строителем, культработником, журналистом.
В 1977г. окончил Краснодарское краевое училище культуры, а в 1984-м – Кубанский госуниверситет. Семь лет преподавал литературу в школах Краснодара.
Рассказы и очерки В. Кузнецова стали появляться в местной печати с начала девяностых годов. В 1993 г. он становится председателем Ассоциации молодых писателей Кубани. В январе 1996 г. – участвует в работе Первого Всероссийского семинара-совещания молодых писателей в Ярославле. В 1997 г. в журнале «Глагол Кавказа» появляется его сатирическая повесть «Лучше нету того свету, или Записки сумасшедшего покойника».
Член Союза Российских писателей с 1996 г. Живет в Краснодаре.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ:
Поселок моего детства: Рассказы и очерки. – Краснодар: Советская Кубань, 1994.
Лучше нету того свету: Повесть и рассказы. – Белореченск, 1997.
Месть: Повести и рассказы. – Белореченск, 1999.
Месть
(в сокращении)
Сибиряков суровыми зимами не испугаешь, но нынешняя выдалась на редкость лютой… Да еще нашествия волков добавились.
В тишь и в непогоду совершали они свои набеги, с каждым днем становясь все более дерзкими…
В Деревню Дальняя повадилась крупная, почти белого окраса, волчица. Она рвала ягнят и гусей, похищая их прямо со двора и даже на глазах у людей. Мужики с ног сбились в поисках разбойницы, в хитрости и осторожности не уступавшей лисице, но всякий раз матерая волчица оказывалась умнее человека.
Лишь однажды, несколько лет назад, пуля достала-таки ее. Волчица запомнила ранивших ее охотников. В ту холодную осень она пролежала в спасительном валежнике много дней и ночей, сильно исхудала, но все же оправилась от ран и вновь принялась за свое.
Бегущая волчица поражала легкостью движений, она словно стелилась над землей, преодолевая огромные расстояния и усталость. Почти на всем протяжении своего долгого пути она сохраняла правильную рысь со следом, напоминающим ровную ленту.
Видевшие ее мужики, злясь и досадуя на проделки хищницы и собственную беспомощность, не скрывали, однако, своего восхищения умным и ловким зверем.
О неуловимой волчице складывались легенды: будто не волчица она вовсе, а оборотень.
Январским полднем возвращались деревенские мужики с охоты ни с чем.
– Дымит старушка наша, – бросая косые взгляды, пробасил лесоруб Макаров, указывая рукавицей в сторону заснеженного селения. И замер. Впереди, саженях в сорока, матерый волчище нес на спине здоровенную рыжую собаку с оторванными передними лапами. Следом шли переярки. Охотникам было ясно, что хищники направлялись на логово.
– А вот и она, – заядлый волчатник Степан Шипилов кивнул вдаль. За версту от них беловатая волчица и следом за ней гуськом трое молодых волков спускались в небольшую лощину…
Много лет логовом волчице служило вывернутое корнями дерево – в глухом, труднодоступном месте, где не то что человек – зверь едва продирается. Лес тут густой, темный – неба не видать. Частые ели, склонившись пышными ветвями до самой земли, сплели из сучьев высокую стену. Иногда, вспорхнув, прошумит здесь ворон, или застучит монотонную песню дятел. Тайга в этих местах величественна, но однообразна и тускла. Мрачный хвойный лес тянется на сотни километров: то стелющийся по болотистым низинам, то сомкнутым покровом накинутый на пологие холмы и горы, то карабкающийся по скалистым хребтам…
Промышлять волчица уходила как можно дальше от жилища, чтобы обезопасить выводок. Внешний вид хищницы говорил о мощи и великолепной приспособленности к неутомимому бегу, преследованию и нападению.
Последний выводок помогал ей воспитывать одинокий взрослый самец, состоящий с ней в кровном родстве, но не так давно, в одной из окрестных деревень, его убили прямым выстрелом в голову.
Волчата, серые неуклюжие шарики, вели себя точь-в-точь, как домашние щенки, весело играя между собой, возились с лаем и визгом. Волчица с нежностью собаки лизала и чистила их, всячески стараясь не выдать присутствия детенышей.
В лесу легла «мертвая» пороша. Время не самое удачное для охоты: старые следы замело, а свежих спрятавшиеся от непогоды звери почти не оставили.
Степана Шипилова «сюрпризы» таежной зимы не смущали: он имел твердую руку и считался сметливым охотником. Заядлый волчатник мог бродить по тайге с утра до вечера, не вспомнив про усталость. Старался брать места трудные, но верные, где можно отозвать выводок волков…
Могучие деревья, обступившие молодого охотника со всех сторон, стояли задумчиво и молчаливо. Лишь однажды прокричала где-то невидимая птаха.
Чутье подсказывало ему, что в этой глуши должны жить волки. Об этих местах не раз толковал ему дед: трудные они, опасные. Волки здесь подвыты и сосчитаны, правда, так просто не возьмешь их – уж больно хитры, бестии, и сообразительны.
По едва заметному следу одинокого хищника, по всей видимости волчицы, продолговатому и меньше, чем у взрослого самца, охотник определил место, где зверь проводил дневку и где мог быть выводок волчат, Степан знал, что на вой волка отзываются другие волки и стал тихонько подвывать. Никто не отозвался. Подвыл еще раз – сильнее, увереннее. Вдалеке услышал вой самца. В ответ завыл голосом волчицы: протяжно, почти тоскливо. На него ответил волчонок, оказавшийся неподалеку от засады. «Так и есть: волчье логово!»
Волчата визгливо лаяли и ершились. Степан с любопытством разглядывал маленьких хищников. «Вот дома удивятся». Он частенько приносил своим ребятишкам живые подарки из тайги: то ежа, то зайчонка, то подраненную птицу.
Спрятав выводок в рюкзак, Степан остановился в раздумье: брать или не брать? Не пропадут без матери? Вспомнив, сколько зла принесли волки людям, решился наконец. «Не каждый день волчата попадаются. А в тайге этого добра хватает».
Вскоре вся деревня знала, что молодой Шипилов волчат из тайги принес. Никому еще из здешних охотников не удавалось добыть в тайге такой ценный трофей. Нахваливали односельчанина мужики, в большинстве не новички в охотничьем деле, однако замечали, что с волчицами и в самом деле шутки плохи: редко прощают они подобные обиды.
Ерунда, – отмахивался Степан. – Обойдется. Не все ж ей одной пакостить.
Но вышло так, что деревня совсем покой потеряла. Как придут сумерки, так вой за огородами. Да такой протяжный и тоскливый, что мороз по коже. «Волк, видно, голоден, – думал Степан, – от стаи отбился. Как бы беды не натворил».
Каждый вечер, как приговоренная, бежала на запах деревенского дыма матерая волчица. Она не только чуяла след, но и как бы шла верхним чутьем, по выражению таежных охотников.
Притаившись в густом кустарнике, за овином, стояла матерая будто окаменелая, словно раздумывая, как лучше поступить. Одна истосковавшаяся душа ее светилась, и только память рисовала счастливые моменты материнства. Ей так хотелось лизнуть свернувшихся в клубочек волчат, поиграть с ними.
Поздним вечером во дворе Шипиловых раздался надрывный лай собаки. Никогда еще она так не беспокоилась. «Кого это там носит на ночь глядя? – подумал хозяин, всматриваясь в заиндевевшие окна. Пес рвался с цепи, встревожив соседских собак и живность. Наспех набросив полушубок, Степан Шипилов вышел в сени. Приоткрыв дверь, собрался было окликнуть Рекса и замер: перед ним стояла беловатая волчица с острой мордой. Степан опешил. «Пришла», – выдохнул охотник.
Какое-то мгновение он смотрел на нерошенную гостью, как заколдованный, стиснув от напряжения зубы. Будто неведомая сила пригвоздила его у порога. Дальше все было, как во сне. Волчица вдруг сжалась и прыгнула. Степан упал, они сцепились, оба слились в одно целое, покатившись по тесовым ступеням. Завязалась борьба.
Выскочившие из избы жена и дети подняли крик, собака изошлась от отчаянного лая, но хищницу не пугали ни крики людей, ни вопли жертвы. Она расправлялась с человеком, как с любой своей жертвой.
И только услышав мужские голоса, отбежала в сторону, хрипло дыша. Из горла у нее валила розовая пена. Налитые кровью глаза, казалось, жгли все вокруг. Мгновение мстительница оценивала обстановку, затем рванулась вперед, схватив ненавистную жертву за горло.
И лишь когда с соседнего подворья прогремел выстрел, скрылась в ельнике. Бездыханный Степан лежал, распластавшись на окровавленном снегу…